>> Рауль Валенберг был заключённым № 7!!!
Дорогая миссис Фон Дардел, дорогие Мэри и Луиз –
Мы пишем вам, чтобы поделиться информацией изложенной ниже. Как вы знаете, в течение последних лет мы продолжали часто медленную, но эффективную работу с архивами Федеральной Службой Безопасности Российской Федерации (ФСБ). Последний раунд обсуждений в ноябре 2009г. преподнёс ошеломительный сюрприз. В официальном ответе на несколько вопросов относительно журналов учёта допросов в российских тюрьмах начиная с 1947г., архивист ФСБ заявил с «высокой долей вероятности», что Рауль Валенберг стал «Заключённым № 7» в московской тюрьме Лубянке в том году. Архивист также добавил, что «Заключённый №7» допрашивался 23 июля 1947г., что – если это потвердится - будет значить, что утверждения со времён советской эры что Валенберг умер 17 июля 1947г. безосновательны. Никогда ещё российские чиновники не завляли столь категорично о возможности, того что Валенберг был жив после этой даты.
Шведский посол Томас Бертельман и его сотрудники быстро отреагировали на новые данные. В письме от 9 декабря 2009г. на имя Юрия Трамбитского, начальника ценрального архива ФСБ, Бертельман просил г-на Трамбитского о разъяснении, написав что «если это предположение потвердится, это ... будет сенсацией.»
Мы также отправили подробный запрос чиновникам ФСБ с просьбой предоставить более подробную информацию о «Заключённом №7» и подробности процедуры присвоения номеров заключённым под следствием, а также определить возможные действия для того, чтобы установить личность «Заключенного №7» и его судьбу после 23 июля 1947г. Пока что российские чиновники не предоставили никакой добавочной информации к их заявлению что «Заключенный №7» мог быть Раулем Валенбергом.
Мы подчеркиваем, что должна быть проведена тщательная проверка новой информации, прежде чем можно будет сделать окончательный вывод, но если это в самом деле потвердится, то это будет самой интересной новостью которая появилась из архивов России за 50 лет.
Вот ещё данные:
Новыя информация касается «Заключенного №7» который допрашивался 23 июля 1947г. в течение более 16 часов. Допрос проводился С. Карташовым, начальником 4-го отдела МГБ (Министерство Госбезопасности) 3-го главного управления (военная контрразведка). Этот отдел занимался делом Валенберга в 1947г. В течение этих 16 часов Карташов также допрашивал водителя Валенберга Вилмоса Лангфельдера, и его сокамерника Сандора Катона. В своем письме российские чиновники ссылаются на пометку «прошел» в журнале учета допросов напротив имен всех трех заключенных. Сотрудник архива пишет, что отметка в отношении «Заключенного №7» могла «с высокой степенью вероятности...относиться только к Валенбергу». Мы ожидаем получить полный список допросов начиная с 23 июля 1947г., который до сих пор был доступен только после сильной цензуры.Однако уже ясно, что документы скрывались все эти годы.
Полная причина заключения сотрудника архива о том что Рауль Валенберг может быть Заключенным №7 который допрашивался на Лубянке 23 июля 1947г. еще не ясна. Однако существуют сильные косвенные аргументы в пользу такого заключения. После того, как были найдены документы в 1991г. (Бернштейном) о переводе Валенберга, полагалось что Рауль Валенберг был помещен в камеру №7 на Лубянке после перевода из Лефортовской тюрьмы в марте 1947г. (см. Вадим Бернштейн, «Тайна камеры №7», Независимая Газета, 1991). Эти две тюрьмы, Лубянка и Лефортово, были следственными тюрьмами, где Смерш/МГБ проводили следствия по арестованным. Также Борис Соловов, один из бывших следователей 4-го отдела 3-го главного управления МГБ, во время опроса рабочей группой в середине 90-х, сказал что Рауль Валенберг возможно был известен в то время как «Заключенный №7» находившийся под следствием на Лубянке.
Также важно отметить, что 22 и 23 июля 1947г. почти все бывшие сокамерники Валенберга были также допрошены, включая Густава Рихтера, Вальтера Шлуетера-Шуера и Вилли Родела (см. таблицу ниже). Впоследствии все они были подвержены строгой изоляции, часто в течение многих месяцев. Если – как сейчас предполагают русские – Рауль Валенберг, как «Заключенный №7», был участником этой цепи допросов, то это означало бы, что после 53 лет российские чиновники наконец предоставили информацию, которая означает, что советское заявление в так называемом меморандуме Громыко 1957 года, что Валенберг умер 17 июля 1947г., неверно. Официальное объяснение изоляции всех заключенных, которые были в контакте с Валенбергом до 23 июля 1947 всегда было, что Валенберг умер 17 июля 1947 и советские чиновники хотели стереть все следы его пребывания в тюрьме. В свете новых данных эти объяснения также должны быть более тщательно изучены. Письмо, которое министр госбезопасности Виктор Абакумов написал министру иностранных дел Вячеславу Молотову 17 июля 1947, также может приобрести новое значение. Если Валенберг был «Заключенным №7», то Абакумов не мог в тот день доложить о смерти Валенберга, но скорее всего он изложил, как он намеревался продолжать вести его дело. Это может быть причиной того, почему это письмо никогда не было предоставлено.
Неясно, что случилось с Катоной, Лангфельдером и «Заключенным №7» после 23 июля 1947, но ни один из них не был освобожден. Российская сторона утверждает, что в архивах нет сведений о Сандоре Катоне. Катона, гражданин Венгрии, был арестован в октябре 1944 в Болгарии, где он работал водителем в венгерской миссии. Единственное, что известно о судьбе Вилмоса Лангфельдера, это из сообщения советского правительства Венгрии, в котором говорится, что он якобы умер 2 марта 1948г. Ни советские, ни российские архивы не предоставили документального потверждения его смерти. Принимая во внимание, что по приказу Политбюро КГБ предоставляло фальшивые даты смертей казненных заключенных и заключенных, умерших во время заключения, предложенная дата смерти Лангфельдера очень сомнительна.
В этой связи представляет интерес еще одна новая информация предоставленная архивистами ФСБ. Они сообщают что 24 июля 1947, на следующий день после длительного допроса, по приказу замначальника лубянской тюрьмы, Лангфельдер получил свои вещи со склада тюрьмы, что означает что он вероятно покинул Лубянку в это время. Как и во многих других записях в тюремных журналах учета о переводах касательно Лангфельдера и Валенберга, эта запись была закрашена. В настоящее время мы ожидаем получения также и копии этого документа. Но если информация потвердится, это будет значить что Лангфельдер прошел через муку 16-часового допроса 23 июля 1947 и выжил. Неоходимо выяснить, получали ли Сандор Катона и «Заключенный №7» свои вещи в то время. Российская сторона не предоставила данных по этому поводу, и мы включили этот вопрос в наш запрос.
Мог ли быть «Заключенный №7» допрошенный 23 июля 1947 кем-либо иным чем Рауль Валерберг? Нельзя исключать такую возможность. Очень важно понять, что обозначение некоторых заключенных номерами на время следствия совершалось на очень ограниченное время, так что могло быть несколько «Заключенных №7» под следствием в 1947 на Лубянке. Например, в отчете шведской рабочей группы за 2001г. говорится (в связи с замечанием следователя В.Соколова о том что он видел пакет в 1947г. с надписью «задержанный №7») что {Заключенный} №7 был опознан как русский. Отчет однако не предоставляет дальнейшей информации о точном времени этого опознания, кто его провел, и провели ли архивисты проверку для потверждения личных данных и истории этого человека. Мы также не знаем, был ли именно этот «Заключенный №7» допрошен 23 июля 1947. Именно поэтому расписание допросов крайне важно, потому что оно показывает что «Заключенный №7» допрошенный 22-23 июля 1947 должени был быть по крайней мере очень близко связан с тесным кругом сокамерников Рауля Валенберга. Как заключил архивист ФСБ, этот человек был «скорее всего» Рауль Валенберг.
Есть многочисленные свидетельства людей, которые якобы встретили или слышали о Рауле Валенберге после 1947 во многих советских лагерях и тюрьмах. Однако нет информации о том, что он или Лангфельдер были осуждены. Без осуждения они не могли быть помещены в лагерь или тюрьму. В свете новой информации, предоставленной ФСБ, эти показания свидетелей должны быть более тщательно изучены. В особенности многие открытые вопросы, поднятые в отчете шведской рабочей группы 2001г. и другими исследователями, должны получить окончательные ответы.
Во время визита Президента России Медведева в Стокгольм в ноябре 2009 дело Валенберга обсуждалось в общем, но вопрос «Заключенного №7» официально не упоминался. Вопрос также не поднимался во время недавнего визита шведских министра иностранных дел Карла Билдта и премьера-министра Фредрика Рейнфелдта в Москву 11 марта 2010. Ответ на письмо посла Бертельмана еще не был получен, насколько нам известно. В последние месяцы российская стороны проявила готовность помогать, отвечая на наши многие вопросы в подробностях. Давайте будем надеяться что эта новая информация даст очень неоходимый дополнительный импульс для глубокого изучения и опубликования документов из российский архивов.
С наилучшими пожеланиями
Д-р Вадим Бернштейн
Сюзан Бергер